«Поэтическое слово
Марины Цветаевой»

Виды Елабуги. Фотография Андрея Полозова [2]

























[Кудрова И. В. Гибель Марины Цветаевой / художник Л. Петрашина. – Москва : Издательство Независимая газета, 1999].

к 130-летию поэта

12 +

Марина Цветаева могла стать талантливым музыкантом, но её гений воплотился в поэзии. Она не ошиблась в выбранном ею творческом пути. Поэтическое слово –
«вот что рождало редкостное по красоте и оригинальности слуховое и смысловое созвучие»

[3, с. 28].

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
– Нечитанным стихам!

Разбросанным в пыли по магазинам,
Где их никто не брал и не берет,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

Коктебель, 13-го мая 1913 г. [15, с. 9]

Источник: https://godliteratury.ru/articles/2017/10/10/arkhivnaya-cvetaeva

Марина

Кто создан из камня, кто создан из глины, –
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена, мне имя – Марина,
Я – бренная пена морская...

из жизни поэта

Источник фото:https://www.prlib.ru/item/337059

26 сентября 1892 года (8 октября по новому стилю) в Москве в семье профессора Московского университета Ивана Владимировича Цветаева, вдовца с двумя детьми, и его второй жены Марии Александровны (урождённой Мейн) родился будущий поэт, Марина Цветаева (именно поэт, поскольку слово «поэтесса» в применении к себе Цветаева считала обидным) [16, c. 134].

Несмотря на то, что в семье Цветаевых веяло холодностью, отчуждённостью, а семья представляла собой «некий союз одиночеств» [17, c. 38], в доме на Трёхпрудном переулке царила атмосфера высокой культуры и искусства. Всестороннему развитию четверых детей (Валерия и Андрей от первого брака отца, Марина и младшая Анастасия) уделяли особое внимание. Их детство было наполнено музыкой – играли композиции Бетховена, Моцарта, Шумана, Шопена… Изучали французский, немецкий, латынь. Мария Александровна давала детям «лучшие в мире книги» [17, с. 43]. Читали Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Толстого, Гюго, Ницше, Рихтера и других русских и зарубежных авторов. Неудивительно, что «жизнью Марины Цветаевой, с детства и до кончины, правило воображение» [4, с. 7].

Главным делом в жизни профессора кафедры теории и истории искусства, доктора римской словесности и историка искусства Ивана Владимировича Цветаева (1847–1913) стало строительство и открытие Музея слепков на Волхонке, впоследствии ставшего Музеем изящных искусств имени Александра III (ныне – Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина).
Мать, Мария Александровна (1868–1906), талантливая пианистка, предрекла своему первенцу судьбу, написав в своём дневнике: «Четырёхлетняя моя Маруся ходит вокруг меня и всё складывает слова в рифмы, – может быть, будет поэт?». [5, с. 8]

отец

Мария Александровна Цветаева

мать

У маленькой Муси (так нежно называли в семье Марину) были глаза «цвета крыжовника, победные и немного насмешливые», взрослый взгляд «чуть вбок», «уже немного надменный сквозь растерянность врождённой близорукости». Для своего юного возраста Марина была слишком грузной, плотной, и брат с сестрой звали её «мамонтиха», но на такое прозвище она нисколько не обижалась. Такой вспоминает Марину её младшая сестра Анастасия (или Ася, как звали её домочадцы) в своей книге воспоминаний, где подробно описано Маринино детство. Стихи поэта 1908-1910 годов также проливают свет на её детские годы.

«Моя душа чудовищно-ревнива: она бы не вынесла меня красавицей!
Говорить о внешности в моих случаях – неразумно: дело так явно и настолько – не в ней» [12, c. 285].

«Читающие теперь стихи зрелой Марины Цветаевой уносят с её страниц трагический образ поэта и женщины,
не нашедшей себе в жизни счастья.
И никто, кроме меня, её полублизнеца,
не помнит тех лет её жизни, которые это оспаривают. Но я их помню, и я говорю: Марина была счастлива с её удивительным мужем, с её изумительной маленькой дочкой – в те предвоенные годы. Марины была счастлива», –
пишет Анастасия Цветаева в книге воспоминаний [5, с. 452].

Цветаева А. Воспоминания. – Москва : Советский писатель, 1974.

Анастасия Цветаева. 1911 г.

Летом семья жила на даче в Тарусе, маленьком городе «на холмах, поросших берёзами, на левом берегу Оки» [5, с. 52]. Марина всю жизнь будет вспоминать детские годы в Тарусе, в том числе в своих стихах. Вот строки из стихотворения «Ах, золотые деньки…»:

Детство верни нам, верни
Все разноцветные бусы, –
Маленькой, мирной Тарусы
Летние дни.

Марина Цветаева в детстве

Марина Цветаева в отцом. 1905 г.

Марина и Анастасия Цветаевы. 1905 г.

Музыка

Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.

стихи как музыка

Думается, строки из этого стихотворения Марины Цветаевой многие на просто прочитали – пропели...

В семье Цветаевых Марина подавала большие надежды как музыкант. «Из двух начал, которым было подвлиянно её детство – изобразительные искусства (сфера отца) и музыка (сфера матери), – восприняла музыку» [17, с. 37]. Даже первым словом девочки было – «гамма» [4, с. 32].

Поэтому цветаевская поэзия музыкальна на слух, в стихах много музыкальной терминологии. «Бальмонт был прав, когда говорил, что она требовала от стихов того, что могла дать лишь музыка» [3, с. 37], а поэт Андрей Белый отозвался рецензией в берлинской газете на вышедший в годы эмиграции сборник стихов Цветаевой «Разлука», озаглавив свой отклик «Поэтесса-певица» [1, с. 16].

«Музыка действительно была началом начал Марины. Другое дело, что её музыке было суждено принять другой облик – облик поэтического искусства», – писал литературовед Алексей Павловский [3, с. 28].

Цветаева М. Лирика. – Минск : Харвест, 1999.

Цветаева М. Откуда такая нежность : стихотворения, поэмы. – Москва : Эксмо, 2007.

Цветаева М. Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. – Москва : Художественная литература, 1990.

Цветаева М. Стихотворения. – Москва : Детская литература, 1990.

Цветаева М. Стихотворения. Проза. – Москва : Издательство АСТ [и др.], 2000.

Когда Марине было десять лет, семья из-за болезни матери три года (с 1902 по 1905) прожила в Европе: Италия, Швейцария, Германия. Там девочка училась в пансионах, изучала языки, занималась музыкой, много читала…

Цветаева рано научилась читать, писать и сочинять стихи, которые писала как на родном, так и на французском и немецком языках, которыми она свободно владела.

Марина была поглощена чтением, уходила в него с головой. У неё была «страсть любить книги взамен людей, зарываясь в них, как зверь в шерсть матери…» [5, с. 333]. Бурно увлекалась Наполеоном и всем, что с ним связано: знала наизусть оды Гюго о Наполеоне, покупала гравюры, завешивала стены своей комнаты портретами, один из которых она вставила в киот иконы над своим письменным столом.

Но она полюбила «не столько реального Наполеона, сколько легенду о нём», её волновала его судьба, его взлёты и падения [16, с. 69]. Эта наполеоновская страсть влекла юную Марину в Париж, где она мечтала увидеть Сару Бернар, игравшую Орлёнка, посетить наполеоновские места, подышать воздухом Франции. И её мечта сбылась – шестнадцатилетнюю Цветаеву отправляют одну в Сорбонну для прохождения курса старинной французской литературы.

…
День Аустерлица – обман, волшебство,
Лёгкая пена прилива…
«Помните, там на могиле Его
Тоже плакучая ива.
С раннего детства я – сплю и не сплю –
Вижу гранитные глыбы».
«Любите? Знаете?» – «Знаю! Люблю!»
«С Ним в заточенье пошли бы?»
…
(строки из стихотворения «Бонапартисты»)

...
День Аустерлица – обман, волшебство,
Лёгкая пена прилива…
«Помните, там на могиле Его
Тоже плакучая ива.

С раннего детства я – сплю и не сплю –
Вижу гранитные глыбы».
«Любите? Знаете?» – «Знаю! Люблю!»
«С Ним в заточенье пошли бы?»
…
(строки из стихотворения «Бонапартисты»)

«Поглощённость Марины судьбой Наполеона была так глубока, что она просто не жила своей жизнью. Полдня запершись в своей узенькой комнатке, увешанной гравюрами и портретами, окружённая французскими книгами, она с головой уходила в иную эпоху, жила среди иных имён. Всё, что удавалось достать о жизни императора Франции, все превратности его судьбы, было прочтено ею в вечера и ночи неотрывного чтения», – пишет Анастасия Цветаева в книге воспоминаний. [5, с. 290].

Наполеон – не единственное увлечёние Марины Цветаевой. На протяжении всей жизни она увлекалась многим и многими. В поэзии будущего поэта отразилась античная мифология, которую Марина изучала в детстве:

Блаженны дочерей твоих, Земля,
Бросавшие для боя и для бега.
Блаженны в Елисейские поля
Вступившие, не обольстившись негой.

Так лавр растёт, – жестоколист и трезв,
Лавр-летописец, горячитель боя.
– Содружества заоблачный отвес
Не променяю на юдоль любови.

(из стихотворения «Хвала Афродите»)

«И ещё – греческие и римские боги и герои. Какой дом был так пронизан духом древней Эллады и великого Рима, как дом профессора Цветаева? Геракл и Ахилл, Ариадна и Дионис, Елена и Орфей, Венера и Психея – это были не имена, а ожившие люди – ожившие сперва в сознании юной девушки, а затем в зрелом творчестве поэта…», – пишет Анна Саакянц, исследователь жизни и творчества Марины Цветаевой [4, c. 8].

Саакянц А. Марина Цветаева : страницы жизни и творчества. (1910-1922). – Москва : Советский писатель, 1986.

Марина Цветаева. 1911 г.

Любовь

И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. —
И было страшное сиянье
Двух темных звезд.

"каждый стих – дитя любви…"

Марина, проводя лето 1911 года в Коктебеле в кругу семьи Волошиных, загадала себе выйти замуж за того, кто угадает, какой её любимый камень. Так совпало, что после знакомства с Мариной, Сергей Эфрон (1893-1941) вручил ей камешек сердолика. Он сразу разглядел в ней гения и понял, что такой человек не может быть как все, она другая.

«Если бы Вы знали, какой это пламенный, великодушный, глубокий юноша!... Мы никогда не расстанемся. Наша встреча – чудо», – писала Цветаева в письме к Василию Розанову [16, c. 88-92].

Как правая и левая рука –
Твоя душа моей душе близка.

Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.

Но вихрь встает – и бездна пролегла
От правого – до левого крыла!

10 июля 1918 г. [14, с. 62]

Сергею посвящены более двадцати стихотворений, но то была поэзия романтическая, «не любовная лирика в принятом смысле слова», близкими они были лишь духовно… [16, c. 88-92]. Однако вместо должной быть дружбы состоялся брак.

В восемнадцать лет Марина выпустила свою первую книгу стихов тиражом 500 экземпляров. На «Вечерний альбом» (называть книги альбомами было модным в то время) дали отклик Валерий Брюсов, Максимилиан Волошин, Николай Гумилёв, Владимир Нарбут. Конечно, творчество поэта только зарождалось в столь юные годы, но стихи Цветаевой, как и она сама, взрослели стремительно, и через два года, в 1912-ом, выйдет её новый сборник «Волшебный фонарь». «Из двух книг» – третий цветаевский сборник, составленный из стихов первых двух книг.

Обложки сборников стихов Марины Цветаевой

К тому времени она, девятнадцатилетняя, была уже замужем за Сергеем Яковлевичем – «красивый грустной и кроткой красотой юноша», «с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами»
[17, с. 50], рождённым с Мариной в один день, но моложе на год.
Их союз подарил им трёх детей. Первенец, дочь Ариадна (1912-1975), или по-домашнему Аля, называла свою мать по имени и во всём ей помогала, всюду её сопровождала. Дочь Ирина родилась в апреле революционного 1917 года. Сына Георгия (для домочадцев – Мур) Марина родила в 1925-м, будучи в эмиграции.
Марины Цветаевой уже не будет в живых, когда Сергей пойдёт «на плаху», попав в мясорубку массовых репрессий. Эфрона расстреляют осенью 1941 года.





















[1] Эфрон А. О Марине Цветаевой : воспоминания дочери. – Москва : Советский писатель, 1989. С. 50.

Марина Цветаева и Сергей Эфрон. Москва, 1911 г.

Сергей Эфрон. Коктебель. 1911 г.

Марина Цветаева и Сергей Эфрон. Коктебель. 1911 г.

Я с вызовом ношу его кольцо!
– Да, в Вечности – жена, не на бумаге! –
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза – прекрасно-бесполезны! –
Под крыльями раскинутых бровей –
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна,
– Всем вам, кто жил и умирал без страху! –
Такие – в роковые времена –
Слагают стансы – и идут на плаху.

1914 г. [8, с. 41-42]

Душа поэта мятежна, изменчива, чувствительна, влюбчива. Любовь бывает разной. И дружба без любви – не дружба. Сама Марина утверждала, что «чувство любви существовало в ней с тех самых пор, как она начала себя помнить» [16, с. 75]. Многогранный мир цветаевской души включал огромное количество любовных чувств, важных для поэта и в творчестве, и в земной любви.
Не удивительно, что душа Цветаевой притягивала и любила многих, каждого по-своему: Владимир Нилендер, Абрам Вишняк, Софья Парнок, Константин Родзевич, Осип Мандельштам, Софья Голлидэй, Андрей Белый, Борис Пастернак и другие. Но взаимностей она не искала, ей достаточно было «легкости, свободы, понимания, – никого не держать и чтоб никто не держал» [12, c. 466], вместо счастья «подчинённости в любви» Марина Цветаева предпочитала «несчастье свободы»
[14, с. 9].

Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. – Москва : Молодая гвардия, 2003.

«Здесь в Коктебеле летом 1913 года художница Магда Нахман написала портреты Марины и Серёжи… для меня этот портрет юной Цветаевой – портрет её души, той, о которой Эфрон сказал: волшебница… Это единственный живописный портрет, сделанный с натуры при жизни Цветаевой», – высказывает мнение автор книги Евгения Швейцер о работе художника, частично изображённой на переплёте издания.

Цветаева М. Сердца выстраданный рай : [стихотворения и поэмы]. – Москва : ЭКСМО-Пресс, 2000.

Цветаева М. Просто – сердце… : [стихотворения и поэмы]. – Москва : ЭКСМО-Пресс, 1998.

Любовь в творчестве Марины Цветаевой – одна из главных его составляющих. Кажется, природа и сила любви поэта и стих неотделимы, поскольку для неё «Каждый стих – дитя любви».

Понимает и превосходно описывает чувство любви исследователь жизни и творчества поэта Анна Саакянц. И находит в нём противоречие: Цветаева не любила земную жизнь, «не любила жизни как таковой», но она любила само состояние любви, а «любить и означало для неё – жить». Марина познала это состояние внутреннего горения и волнения ещё в детстве, называла «тайный жар» вслед за Александром Блоком «ключом» к своей душе и лирике. По мнению Анны Саакянц, словом «любовь» поэт обозначала творческое состояние, где «Ева (плоть) находится в вечной вражде с Психеей (душой)», и где видится один исход – разлука [11, с. 13].

Дети

И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. –
И было страшное сиянье
Двух темных звезд.

плоды любви

«Дети подрастают. Аля – совсем взрослая, и мне всегда странно, что она моя дочь.
Нас принимают за брата и сестру. Она продолжает работать над гравюрой и идёт в школе первой. Несмотря на то, что она первая ученица, – я не особо верю, что это её призвание. Пишет она гораздо сильнее, чем рисует, да и подход её к живописи и рисунку скорее литературный», – вспоминает Марина Цветаева о дочери [17, с. 14].

Через девять месяцев после венчания у Марины и Сергея родилась дочь, которую Цветаева назвала Ариадной. Талант Але передался от матери. Мать и дочь писали друг другу стихи, Аля знала наизусть многое из поэзии Цветаевой, которая гордилась своей дочерью.

Аля была очень умной и во всём помогала матери. Домашние хлопоты были для Ариадны привычным делом, она была «домашним гением» для матери [16, с. 222].

Ариадна прожила сложную жизнь, заключавшую в себе долгие годы ссылки. Выбив из неё показания пытками, в 1940 году НКВД осудило её за шпионаж и приговорило в восьми годам лагерей. Но после ей предстояло пережить «ограничение» мест жительства, повторный арест и высылку в Сибирь.

Книга воспоминаний Ариадны Эфрон написана как художественное произведение и содержит детские воспоминания и художественные работы Али, размышления о личности Марины Цветаевой, обстоятельствах и образе её жизни, переписку с Борисом Пастернаком и другие материалы.

«Отметя все дела, все неотложности, с раннего утра, на свежую голову, на пустой и поджарый живот.
Налив себе кружечку кипящего чёрного кофе, ставила её на письменный стол, к которому каждый день своей жизни шла, как рабочий к станку – с тем же чувством ответственности, неизбежности, невозможности иначе.
Всё, что в данный час на этом столе оказывалось лишним, отодвигала в стороны, освобождая, уже машинальным движением, место для тетради и для локтей.
Лбом упиралась в ладонь, пальцы запускала в волосы, сосредоточивалась мгновенно.
Глохла и слепла ко всему, что не рукопись, в которую буквально впивалась – острием мысли и пера» [17, с. 37].
(Ариадна Эфрон – о том, как писала Марина Цветаева)

Эфрон А. О Марине Цветаевой : воспоминания дочери. – Москва : Советский писатель, 1989.

Ариадна Эфрон. Середина 30-х годов

Ты будешь невинной, тонкой,
Прелестной – и всем чужой.
Пленительной амазонкой,
Стремительной госпожой.
И косы свои, пожалуй,
Ты будешь носить, как шлем,
Ты будешь царицей бала –
И всех молодых поэм.
И многих пронзит, царица,
Насмешливый твой клинок,

И всё, что мне – только снится,
Ты будешь иметь у ног.
Всё будет тебе покорно,
И все при тебе – тихи.
Ты будешь, как я – бесспорно –
И лучше писать стихи…
Но будешь ли ты – кто знает –
Смертельно виски сжимать,
Как их вот сейчас сжимает
Твоя молодая мать.
...

Из стихотворения «Але» (Ты будешь невинной, тонкой…)

Жизням и судьбам младших детей Марины и Сергея не уготован счастливый конец (да и старшая из трёх детей Аля была выбита из жизни после длительной лагерной ссылки). Дочь Ирина росла болезненным и слабым ребёнком, обстановка в стране и семье не способствовала её развитию.
В те голодные и сложные годы, как ни печально, Цветаева была равнодушна к дочери: «там, где дело касалось души, Цветаева готова была давать и «вкачивать», но в быту её возможности были ниже возможностей самой средней матери» [16, с. 224]. Ребёнок не проживёт и трёх лет, умрёт от голода в феврале 1920 году в Кунцевском детском приюте (Марина отдала туда детей на время в надежде на то, что там о них позаботятся – накормят и обогреют).

Марина Цветаева с сыном Георгием (Муром)

Дочери Марины Цветаевой – Ариадна и Ирина

Сергей Яковлевич с дочерью Ариадной (Алей). Париж. 1925 г.

Сына Георгия Цветаева безмерно любила и любовь была взаимной, они не расставалась друг с другом, живя в эмиграции. Мур был одарённым мальчиком, развитым не по годам. После эмиграции он вместе с матерью прошёл все тяготы возвращенцев в Советский Союз: обыски, арест, ощущение безысходности и бездомности. К сожалению, жизнь Мура окончилась слишком рано. Девятнадцатилетний сын поэта трагически погиб осенью 1944-го на Великой Отечественной войне. Но об этом Цветаева уже никогда не узнает...

«Дочь, у которой убили отца – сирота. Жена, у которой убили мужа – вдова.
А мать, у которой убили сына?» (из книги Цветаевой «Земные приметы») [12, с. 302].

Есть тихие дети. Дремать на плече
У ласковой мамы им сладко и днем.
Их слабые ручки не рвутся к свече, –
Они не играют с огнем.

Есть дети – как искры: им пламя сродни.
Напрасно их учат: «Ведь жжется, не тронь!»
Они своенравны (ведь искры они!)
И смело хватают огонь.
...
Есть странные дети: от страхов своих
Они погибают в туманные дни.
Им нету спасенья. Подумай о них
И слишком меня не вини!
...

страна

Свершается страшная спевка, –
Обедня еще впереди!
– Свобода! – Гулящая девка
На шалой солдатской груди!

«белым был – красным стал»

Молодость Марины Цветаевой совпала с революцией в России и Первой мировой войной. Циклом стихов «Лебединый стан» поэт отзывается на революционное движение, свержение царского режима. «Кто уцелел – умрет, кто мертв – воспрянет. И вот потомки, вспомнив старину: Где были вы? – Вопрос как громом грянет, Ответ как громом грянет: – На Дону!» (стихотворение «Дон», 17 марта 1918 года) [7, с. 107].

Относительно картины гражданской войны своими мыслями об «иллюзорности человеческих стремлений» с Мариной делился её друг Максимилиан Волошин, воспринимавший войну «как одно из вечно повторяющихся звеньев всемирной истории» и считавший всех людей равными. Возможно, разговоры между двумя поэтами нашли отражение в стихотворении Цветаевой
«Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь…» [3, с. 162]:

…
Белый был – красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был – белый стал:
Смерть побелила.
…
И справа и слева
И сзади и прямо
И красный и белый:
– Мама!
…

«В годы революции и гражданской войны Цветаева вглядывалась в открывавшуюся ей новь без враждебности и без раздражения, более того – доброжелательно и с жадным художническим вниманием. <…>
Всем высоким настроем своей смятенной, сумбурной и одинокой души она была на стороне «голодных», а не «сытых» и всегда любила демонстративно подчеркнуть это важное для неё обстоятельство. «Себя причисляю к рвани», – сказано ею в одном стихотворении тех лет»
[3, с. 163].

Павловский А. Куст рябины : о поэзии Марины Цветаевой. – Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1989.

Марина Цветаева.
Рисунок А. Билиса. 1930.

С Новым Годом, Лебединый стан!
Славные обломки!
С Новым Годом – по чужим местам –
Воины с котомкой!
С пеной у рта пляшет, не догнав,
Красная погоня!
С Новым Годом – битая – в бегах
Родина с ладонью!

Приклонись к земле – и вся земля
Песнею заздравной.
Это, Игорь, – Русь через моря
Плачет Ярославной.
Томным стоном утомляет грусть:
– Брат мой! – Князь мой! – Сын мой!
– С Новым Годом, молодая Русь
За морем за синим!

1921 г.

В военные годы Сергей Эфрон трудился братом милосердия на санитарном поезде. Марина, в эти голодные и холодные годы, выживала с двумя дочерями в Москве, без единой весточки от мужа. После четырёхлетней разлуки Цветаева встретится с мужем лишь в 1922 году в Берлине.

...
Коль похожа на жену – где повойник мой?
Коль похожа на вдову – где покойник мой?
Коли суженого жду – где бессонница?
Царь-Девицею живу – беззаконницей!

В этот период жизни глотком свежего воздуха стал для поэта «роман с театром», – Цветаева сдружилась с вахтанговцами: режиссёрами Юрием Завадским и Вахтангом Мчеделовым, актёром и педагогом Алексеем Стаховичем, актрисой Софьей Голлидэй, поэтом Павлом Антокольским и другими. В 1918-1919 годах поэтом-романтиком были написаны шесть пьес («Червонный Валет», «Метель», «Приключение», «Фортуна», «Каменный Ангел», «Феникс».), десятки стихов, дневниковые записи [4, с. 160].

Из стихотворения «Коли милым назову – не соскучишься…»

Обложки сборников стихов и поэм Марины Цветаевой

Чужбина

Рас-стояние: версты, мили…
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели,
По двум разным концам земли

годы эмиграции

Семнадцатилетним этапом в жизни Цветаевой пройдёт эмиграция в Европе (с 1922 по 1939 годы).
Когда-то родная страна, где прошли лучшие годы, полные встреч и событий, оказалась чужой и непонятной для поэта. С потерей былой России Цветаева потеряла частичку своей жизни и души. Трагическими нотами веют строки стихотворения «Страна», написанные в эмиграции:

[1] Швейцер В. А. Быт и бытие Марины Цветаевой. Виктория Швейцер. – Москва : Молодая гвардия, 2003. – 591 с. : ил., фот. – (Жизнь замечательных людей).

С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны – на карте
Нет, в пространстве – нет.

Выпита как с блюдца, –
Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который – срыт?

Заново родися –
В новую страну!
Ну-ка, воротися
На спину коню

Сбросившему! Кости
Целы-то хотя?
Эдакому гостю
Булочник ломтя

Ломаного, плотник –
Гроба не продаст!
…Той ее – несчетных
Верст, небесных царств,

Той, где на монетах –
Молодость моя –
Той России – нету.
– Как и той меня.

1931 г.

Несколько месяцев в немецком Берлине, где Марина выпустила несколько стихов, три творчески плодотворных года в пригородах чешской Праги (семья выживала на скудные стипендию Сергея и эмигрантское пособие). С осени 1925 года – Париж со своими контрастами, ветреная деревушка Сен-Жиль-сюр-Ви на берегу океана в 1926-м…

Несмотря на бедность в эмиграции, отсутствие стабильности, Марина Цветаева продолжает работать «как одержимая», что в какой-то степени положительно влияет на семейную жизнь и умиротворяет её душу [16, с. 274]. Поэт выступает на литературных вечерах, пишет прозу, занимается переводами. В свет выходят её книги стихов и поэм.

В Берлине вышел сборник «Ремесло», отражающий не только новый стиль поэта, но все тяготы, выпавшие на долю поэта – смерть дочери, революция, война.

…
Как в семнадцатом-то
Праведница в белом,
Усмехаючись, стояла
Под обстрелом.

Как в осьмнадцатом-то
— А? — следочком ржавым
Все сынов своих искала
По заставам.
…
Наметай, метель, опилки,
Снег свой чистый.
Поклонись, глава, могилкам
Бунтовщицким.
…
(строки из стихотворения «Москве»)

«Всё меня выталкивает в Россию, в которую я ехать не могу.
Здесь я не нужна. Там я невозможна», – писала Марина Цветаева [16, с. 403].

«Творчество Цветаевой периода эмиграции – смелая попытка встать над классом, над временем, над обеими противоположностями некогда единой языковой культуры. Даже там, где поэт движется в русле традиций, он выбирает сугубо индивидуальные, неповторимые варианты, не столько продолжающие уже имевшееся, сколько преодолевающие его», – пишет автор вступительной статьи к книге Марины Цветаевой «В полемике с веком» Ю. В. Шатин [6, с. 10].

Цветаева М. В полемике с веком. – Новосибирск : Наука. Сибирское отделение, 1991.

Марина Цветаева. 1924 г.

Цветаева так и не смогла (да и не хотела) примкнуть ни к одному поэтическому кружку или течению. Не входила в Союз писателей на родине, не прижилась в творческих кругах за границей. На чужбине местная публика не примет Цветаеву как поэта. Сама она объясняет творческое одиночество в эмиграции так: «Моя неудача в эмиграции – в том, что я не –эмигрант, что я по духу, т. е по воздуху и по размаху – там, туда, оттуда… Ещё в полном отсутствии любящих мои стихи, в отсутствии их в моей жизни дней: некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. Все (немногие) заняты – другим» [10, с. 167].

В очерке «Поэт и время» Цветаева сравнивала свой творческий путь в России и за рубежом и понимала, что не находит своего читателя, её голос не слышен:

«…Россия, страна ведущих, от искусства требует, чтобы оно вело, эмиграция, страна оставшихся, чтобы вместе с ней оставалось, то есть неудержимо откатывалось назад. В здешнем порядке вещей я непорядок вещей. Там бы меня не печатали – и читали, здесь меня печатают – и не читают… Главное в жизни писателей (во второй половине её) – писать. Не: успех, а: успеть» [12, с. 363].

Кроме того, усугублялось положение внешнего мира, вокруг Европы нарастали политические страсти, и в тех испытаниях, которые «выпали на её долю, не оставалось уже ни сил, ни воздуха для «фразы», маски или игры» [1, с. 347].
Возвращение из эмиграции в Россию оказалось для Цветаевой «добровольно-вынужденным, самоубийственным». Она понимала, что не сможет жить в России как в прежние времена
[16, с. 559].

«Как это ни парадоксально, но Цветаева представляется подчас чуть ли не эталоном жизненной цепкости – несмотря на трагический конец. Рок отнимал у неё год за годом – ребёнка, Родину, читателя, семью, веру в близкого человека, а теперь даже надежду на возможность дальнейшего поэтического творчества», – размышляет автор книги, филолог и исследователь жизни и творчества Марины Цветаевой, Ирма Викторовна Кудрова
[1, с. 345].

Кудрова И. Версты, дали… : Марина Цветаева: 1922-1939. – Москва : Советская Россия, 1991.

Марина Цветаева.
Рисунок А. Билиса. 1930.

О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах!
Испания в крови!

О черная гора,
Затмившая – весь свет!
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь – жить.
С волками площадей

Отказываюсь – выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть –
Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ.

1939 г. [13, с. 180]

Из цикла «Стихи к Чехии»
...

поэты

А быть или нет
Стихам на Руси –
Потоки спроси,
Потомков спроси.

«Благословляю ежедневный труд»

Цветаевская проза и поэзия разнообразна в отношении поэтов-современников. В творчестве Марины Цветаевой видится восхищение и благодарность поэтическим талантам. Она глубоко чувствовала и понимала их душу и посыл, возможно, настолько, что сама начинала гореть вдохновенным огнём, зажигаясь от искры художника. Марина Ивановна подпитывалась энергией творчества поэтов – Александра Пушкина, Фёдора Тютчева, Николая Некрасова, Владимира Маяковского, Анны Ахматовой; боготворила Блока, восхищалась Андреем Белым и Вячеславом Ивановым, дружила с Максимилианом Волошиным и Константином Бальмонтом, писала стихи Осипу Мандельштаму, Борису Пастернаку и многим другим…

Поэт – издалека заводит речь.
Поэта – далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных
Притч рытвинами… Между да и нет
Он даже размахнувшись с колокольни
Крюк выморочит… Ибо путь комет –

Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности – вот связь его! Кверх лбом –
Отчаетесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий
Как дерево в своей красе.
Тот, чьи следы – всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают…
– ибо путь комет

Поэтов путь: жжя, а не согревая.
Рвя, а не взращивая – взрыв и взлом –
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарем!

1923 г. [8, с. 327-328]

Цветаева М. Сочинения : в 2 томах. – Москва : Художественная литература, 1988. – Т. 1-2.

Лев Львович Кобылинский (Эллис) стал для Марины проводником в мир поэзии и способствовал вхождению в литературный круг. Поэт был частым гостем и другом в семье Цветаевых. Долгими вечерами сёстры Марина и Анастасия слушали его «вдохновенные монологи», он вовлекал их в мир литературы, познакомил с творчеством современников и с «идеями и спорами символистов»
[16,с. 73]. Марина сама читала свои стихи Чародею-Эллису, которые он решил напечатать в антологии издательства «Мусагет». Наверняка, самому молодому автору было приятно и ответственно печататься рядом с Андреем Белым, Александром Блоком, Николаем Гумилёвым, Михаилом Кузьминым и другими [16, с. 74].

О Эллис! – прелесть, юность, свежесть,
Невинный и волшебный вздор!
Плач ангела! – Зубовный скрежет!
Святой танцор.
....
Уже сейчас, на этом свете,
Все до единого грехи
Тебе отпущены за эти
Мои стихи.

О Эллис! – Рыцарь без измены!
Сын голубейшей из отчизн!
С тобою раздвигались стены
В иную жизнь…

– Где б ни сомкнулись наши веки
В безлюдии каких пустынь –
Ты – наш и мы – твои. Во веки
Веков. Аминь.

(из поэмы «Чародей»)

С поэтом, переводчиком, литературным критиком Максимилианом Волошиным судьба связала Марину после выхода сборника «Вечерний альбом». Он положительно отреагировал на стихи Цветаевой и ввёл её в свой литературный круг в Коктебеле, где в родовом доме собиралась разнообразная художественная интеллигенция: поэты, художники, актёры и писатели. Заведовала «обормотами» (так называли волошинских друзей за бесшабашное поведение и дурачество) мать Макса Волошина Елена Оттобальдовна, величающая себя «старой обормотской пастушкой» [4, с. 30]. Так завязалась горячая дружба между Цветаевой и Волошиным, которую она будет помнить и чтить всю жизнь.

Максимилиан Волошин

Среди женщин-поэтов молодую Цветаеву интересовали Аделаида Герцык, Черубина де Габриак и Анна Ахматова. Влюблённость в творчество Анны Ахматовой длилось у Цветаевой много лет, к её стихам она относилась «как к дару Божьему» [16, с. 141]: «Тебе одной ночами кладу поклоны, И все́ твоими очами глядят иконы!».

Марина Цветаева написала цикл «Стихи к Ахматовой», состоящий из одиннадцати стихотворений, среди которых: «О, Муза плача, прекраснейшая из муз!..», «Ты, срывающая покров…», «Златоустой Анне – всея Руси…», «Ещё один огромный взмах…», «Сколько спутников и друзей!..», «Ты солнце в выси мне застишь…» и другие. Литературовед Виктория Швейцер считает, что два поэта являлись антиподами «и в плане человеческом, и по сути поэтической личности, и по её выражению в поэзии» [16, с. 144].

Восторгалась и славила Цветаева творчество Александра Блока: «Предстало нам – всей площади широкой! – Святое сердце Александра Блока». «Чистому лирику» посвящены стихотворения, обожествляющие поэта, у которого есть «и развитие, и история, и путь» [16, с. 215]. Для Цветаевой Блок – это современный Орфей, это «такое явное торжество духа, такой воочию – дух, что удивительно, как жизнь вообще – допустила?» [16, с. 218].

Имя твое – птица в руке,
Имя твое – льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое – пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.

Имя твое – ах, нельзя! –
Имя твое – поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое – поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.

1916 г. [15, с. 93]

Из цикла «Стихи к Блоку»
...

Многие поэты подпитывали Цветаеву своим творчеством, но «первым поэтом» был для неё Александр Пушкин. О классике она писала стихи, прозу, высказывалась о Пушкине в письмах и черновиках. Но это была малая часть того, что значил для неё поэт. «Она острее большинства чувствовала непревзойдённость его гения и уникальность личности – на равных, глаза в глаза… С ней жил свободный дух Пушкина, она преломляла его в себе, он сопутствовал ей в любую минуту жизни», – пишет литературовед Виктория Швейцер в книге «Быт и бытие Марины Цветаевой» из серии «Жизнь замечательных людей» [16, с. 360, 366].

В сборник Марины Цветаевой «Мой Пушкин» включены очерки «Мой Пушкин», «Пушкин и Пугачёв», статья о Наталье Гончаровой, стихотворения разных лет, позволяющие проследить взросление отношения к классику русской литературы от детских воспоминаний до осени 1937 года, когда её творческая деятельность была прервана [16, с. 369].

По мнению автора вступительной статьи в книге «Мой Пушкин» Вл. Орлова, самое важное в безграничной любви Цветаевой к поэту – убеждение в том, что влияние Пушкина может быть только освободительным, что природа пушкинского
гения – это торжество той свободной стихии, выражением которой служит истинное искусство
[9, с. 7].

Цветаева М. Мой Пушкин. – Москва : Советский писатель, 1981.

Марина Цветаева.
Рисунок К. Родзевича

«Судьба Цветаевой впитала всё трагедийное напряжение нашей эпохи с тем большей силой, что то была судьба поэта. То есть человека, которого стихии (природы и времени) сотрясают сильнее, чем кого бы то ни было. Как самое высокое дерево притягивает к себе в грозу удары молнии – с той же закономерностью погибла в лихую годину своей страны Марина Цветаева», – пишет Ирма Кудрова, автор книги «Гибель Марины Цветаевой», написанной в жанре документальной исторической прозы [2, с. 8].

Кудрова И. Гибель Марины Цветаевой. – Москва : Издательство Независимая газета, 1999.

Марина Цветаева.
Рисунок А. Эфрон

библиография

Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет – мелкой,
Миска – плоской,

фонд центральной городской библиотеки

‎Через край – и мимо –
В землю чёрную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.

1. Кудрова И. Версты, дали…
: Марина Цветаева: 1922-1939 / Ирма Кудрова ; художник А. Е. Цветков. – Москва : Советская Россия, 1991. – 368 с. : фот.
2. Кудрова И. Гибель Марины Цветаевой / Ирма Кудрова ; художник Л. Петрашина. – Москва : Издательство Независимая Газета, 1999. – 319 с., [16] л. ил., фот. – (Серия «Литературные биографии»).
3. Павловский А. Куст рябины : о поэзии Марины Цветаевой / А. Павловский ; редактор Л. А. Николаева ; художник Нина Рассадина. – Ленинград : Советский писатель, Ленинградское отделение, 1989. – 352 с., [9] л. ил., фот.
4. Саакянц А. Марина Цветаева : страницы жизни и творчества (1910-1922) / Анна Саакянц ; художник Вл. Медведев. – Москва : Советский писатель, 1986. – 351 с., [16] л. ил : ил., портр.
5. Цветаева А. Воспоминания / Анастасия Цветаева. – Изд. 2-е, доп. – Москва : Советский писатель, 1974. – 543 с., [9] л. фот.
6. Цветаева М. В полемике с веком : [стихотворения] / Марина Цветаева ; составитель и автор вступительной статьи Ю. В. Шатин ; [художник А. И. Смирнов]. – Новосибирск : Наука, Сибирское отделение, 1991. – 268 с., [1] л. портр. : ил. – В кн. также: Стихи, посвященные М. И. Цветаевой.
7. Цветаева М. Откуда такая нежность : стихотворения, поэмы / Марина Цветаева ; составитель [и автор вступительной статьи] Екатерина Маркова. – Москва : Эксмо, 2007. – 351 с. : ил. – (Поэтическая библиотека).
8. Цветаева М. Лирика / Марина Цветаева ; [вступительная статья: Ольга Колбасина-Чернова]. – Минск : Харвест, 1999. – 479 с.
9. Цветаева М. Мой Пушкин / Марина Цветаева ; подготовка текста и комментарии А. Эфрон и А. Саакянц ; художник В. В. Медведев ; [вступительная статья Вл. Орлова]. – Изд. 3-е, доп. – Москва : Советский писатель, 1981. – 223 с. : ил.
10. Цветаева М. Просто – сердце… : [стихотворения и поэмы] / Марина Цветаева ; составитель А. Саакянц ; оформление художника Е. Ененко. – Москва : ЭКСМО-Пресс, 1998. – 463 с. : ил., портр. – Из содерж.: [Автобиография / М. Цветаева].
11. Цветаева М. Сердца выстраданный рай : [стихотворения и поэмы] / Марина Цветаева ; составление и предисловие А. Саакянц ; оформление художника Е. Ененко]. – Москва : ЭКСМО-Пресс : ЭКСМО-МАРКЕТ, 2000. – 431 с. : ил., фот., портр.
12. Цветаева М. Сочинения : в 2 томах. Т. 2. Проза. Письма / Марина Цветаева ; составление, подготовка текста, комментарии Анны Саакянц ; художник В. Медведева. – Москва : Художественная литература, 1988. – 639 с., [9] л. ил.
13. Цветаева М. Стихотворения / Марина Цветаева ; составитель и автор вступительной статьи Ал. Михайлов ; оформитель В. Белан. – Москва : Детская литература, 1990. – 191 с., [16] л. фот. : портр. – (Школьная библиотека).
14. Цветаева М. Стихотворения; Поэмы; Драматические произведения / Марина Цветаева ; составление, подготовка текста, предисловие Е. Евтушенко ; художник Т. Толстая. – Москва : Художественная литература, 1990. – 398 с. : ил. – (Классики и современники. Поэтическая библиотека).
15. Цветаева М. Стихотворения; Проза / Марина Цветаева ; составитель С. Ф. Романов ; художественное оформление И. Г. Сальниковой. – Москва : Издательство АСТ [и др.], 2000. – 524 с. : фот., портр. – (Отражение. 20 век).
16. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой / Виктория Швейцер. – Изд. 2-е. – Москва : Молодая гвардия, 2003. – 591 с., [24] л. ил., фот. – (Жизнь замечательных людей : ЖЗЛ : серия биографий ; вып. 1053 (853)). – Загл. обл.: Марина Цветаева.
17. Эфрон А. О Марине Цветаевой : воспоминания дочери / Ариадна Эфрон ; составитель и автор вступительной статьи М. И. Белкина ; комментарий Л. М. Турчинского ; художник Владимир Медведев. – Москва : Советский писатель, 1989. – 479 с. : ил., фот., портр.

Творения гениев не исчезают вместе со своим создателем, как и планета № 3511 «Цветаева», названная в честь поэта сотрудниками Крымской астрофизической обсерватории, будет продолжать вращаться вокруг своей оси в просторах Вселенной. Марина Цветаева «земная» ушла из этой жизни, но её наследие живёт и по сей день, ведь она прочно заняла место в строю классиков русской литературы, чьи труды щедро одаривают читателей плодами творчества, вдохновляют, «озаряя нашу жизнь и придавая ей смысл»

[11, с. 20].

«Поэтическое слово» Марины Цветаевой

виртуальная выставка

Составитель: Милашина Ирина Павловна
Редактор: Паранина Ирина Леонидовна
Информационно-библиографический отдел
Центральной городской библиотеки

В проекте использованы стихи Марины Цветаевой.
При создании и оформлении выставки использованы книги из фонда Центральной городской библиотеки
(за исключением иллюстраций со ссылкой на источники).